Эйао – Бора-Бора.

Покидая необитаемый остров «Эйао» (Добро пожаловать) находящийся в архипелаге Маркизских островов мы взяли курс на юго – запад в направлении островов Сообщества так – же относящихся к владениям французской Полинезии. Этот архипелаг располагается в 1000 морских милях и помимо множества прекрасных коралловых атоллов с витиеватыми названиями, включает одни из самых известных туристических мест на земле: Таити – главный остров французской Полинезии и знаменитый остров молодоженов Бора – Бора.
По пути, на юго – юго – западе, покрывая сотни морских миль располагается архипелаг Туамоту (Опасный архипелаг), состоящий из невидимых коралловых рифов. Здесь французы до 2000 года проводили ядерные испытания. Атолл Муруроа до сих пор запрещен к приближению.

В архипелаге Туамоту, на атолл Рариоа выбросило плот Тура Хейердала «Кон Тики». Эта было второе посещение Хейердалом Полинезии, когда он организовал из Чили экспедицию по изучению заселения земли народами мира.
Пройдя более 4 тысяч морских миль по Тихому океану, плот, волной и течением 8 узлов перебросило через риф внутрь лагуны атолла Рариоа. Плот, не претерпел никаких серьезных повреждений. Мореплаватели с «Кон Тики» по всей видимости, в первый момент даже не осознали что произошло.
Так Тур Хейердал оказался еще раз во французской Полинезии, в каких ни будь пару сотнях милях от острова Фату Хива (Маркизские острова), где он провел год своей юности с молодой женой, и был едва не убит местными жителями.
Атоллы архипелага Туамоту с золотыми коралловыми пляжами практически не посещаемые. За исключением единичных поселений и семейных ферм, выращивающих знаменитый черный таитянский жемчуг.
Яхтсмены, как и древние полинезийские мореплаватели, обходят архипелаг Туамоту стороной из-за коварных рифов и стремительных течений. Приближение к архипелагу на 100 миль чревато завихрениями и изменениями ветра и мы галсами уходили как можно дальше на запад.
Ветер был слабый, и мы двигались неспешно около 10 дней, любуясь закатами и восходами солнца. Навигация не доставляла никаких хлопот, Саша большей степени созерцал мир, я создавала колье из игл морских ежей.
Неожиданно, ветер пропал на двое суток, при том, что высокие океанские волны вырастали с юга, донося «эхо бушующего где – то далеко шторма», так нам думалось. Но когда через двое суток с юга задул порывистый встречный ветер, мы поняли что это не «эхо» и шторм приближается к нам. Имея возможность взять через спутниковый телефон лишь точечный прогноз, не дающий общей картины, мы выяснили лишь что на двое суток попали эпицентр сильного штормового ветра. Очень не хотелось подниматься назад, от пройденных миль на сближение с островом Бора-Бора, ну и двигаться на запад еще 1000 морских миль до атолла Суворов и Восток открытых в 1820 году экспедиция Лазарева, тоже не хотелось. До Бора- Бора оставалось 60 миль, когда ветер с пронзительным свистом стал носиться над яхтой, не давая легким вобрать воздух, расплющивая ноздри, забивая рот и глаза солеными брызгами. Мысль взять риф на парусе опоздала. От удара ветра произошел оглушительный взрыв, как будто лопнул воздушный шар, и узкие полоски парусины заколотились, словно хлыстами избивая ветер. Задняя шкаторина и форштаг удерживали парус, но трепещущая на ветру парусина наносила частые и жестокие удары, от звука которых я испытывала физическую боль.
С трудом удалось добраться и сдернуть разорванный в клочья парус. Яхта без управления встала боком к 4-5 метровым волнам, подбрасывающим ее в воздухе. От скрежета и ударов приводнения, желудок пульсировал в горле.
Обрушился дождь, вплетая небо и воду в единый мрачный кокон не позволяющий определить время суток. Вся яхта и весь мир погрузился в тревожную сырость. Дождь лупил яхту проникая во все щели, сочился по вантам, стекал по потолку, окнам, проникал сквозь люк, заполнял трюмы водой. И как это всегда бывает в критической ситуации, ни электрическая, ни ручная помпа не заработали. В тот момент мы еще не знали, что труба забита большим фрагментом спрессованного мусора, поэтому бесполезно жгли и садили батареи для работы электрической помпы, и из последних сил под проливным дождем дергали рукоятку ручной помпы. Когда вода поднималась до критического уровня Саша нырял головой в трюм отчерпывая воду вручную, а я выливала ее на палубу. Эта борьба на время заглушала свист, вой, треск, удары.
Вытащили и выбросили на канате плавучий якорь, но фабричный брак не добросовестного производителя очень быстро превратил его в клочья.
Яхта ударялась об волны, мы вручную вычерпывали воду думая чтобы предпринять.
Вскоре Саша соорудил конструкцию из кухонной ножной помпы, и пара рук высвободилась, теперь я одна могла выкачивать воду из трюмов, Саша занимался парусами.
Поднятие паруса на бизани, для стабилизации яхты большого успеха не имело. Парус выдержал пару часов и хотя без эффектного взрыва, но довольно сильно был поврежден.
Видимо наступил день, хотя точно определить время суток было сложно. Стихия немного усмирила злость и я попыталась поспать свесив голову над раскрытым трюмом ежеминутно приоткрывая глаз, и следя за уровнем подъема воды. Вскакивала, откачивала и снова, как кошка за мухой, одним глазом подсматривала за черной дырой трюма.
На несколько часов ветер стал слабее, волны добрее, мы подняли стаксель, его шкаторина была повреждена и временно скреплена скотчем по всей длине. Этот был наш последний, действующий за исключением главного, парусом.
Если мы двигались, то в обратном направлении от Бора - Бора. Точечный прогноз предупреждал о двух сутках непогоды, и действительно к ночи ветер снова усилил порывы от 30 до 50 узлов. Мы убрали парус, задраили люки, заткнули все щели полотенцами. Прибывающая непрерывно в трюмы вода не вызывала больше такого эмоционального всплеска, черпание стало рутинной работой, прерывающейся на прослушивание своего страха и удары волн. От ударов волн яхта издавала пронзительные скрипы и стоны, кровь холодела в жилах от каждого удара. И перед глазами вырисовывались вырванные из дна корпуса доски, и пенящаяся вода врывающаяся внутрь, и наступало сожаление об отсутствующих на борту мешках с песком для затычки пробоин.
Хотя сдаваться мы не собирались, сил на борьбу уже было мало. Саша ушел в носовую каюту, «стихию нужно переждать». Я несла вахту у насоса и кормовых волн. Открыв на кокпите входную дверцу, я посылала молитвы в черную непроглядную дождевую свистящую мглу. Когда силы иссякли, я как заклинатель змей уговаривала волны и ветер пойти спать. Но они, как непослушный ребенок, который чуть уловив раздраженную интонацию в колыбельной, заливается пронзительным плачем. Волны снова и снова избивали яхту и меня вместе с ней. Наконец мозг перестал вырабатывать адреналин и я просто мысленно повторяла, глядя в распахнутую мглу: « Ветер устал идет спать, волны устали и идут спать, Анжелика устала и идет спать». Выслушав в миллионный раз мое заклинание, и поверив что мне не страшно на рассвете они ушли спать. Солнце неуверенно осветило и согрело небо. Мы находились в 90 милях к северу т Бора – Бора.
Подул хороший ветер, но парусов явно не хватало. Мы держали путь на Бора – Бору.
Еще на рассвете на горизонте появился мазок талантливого японского художника создавшего иероглиф: легкий, стремительный и совершенный – остров Бора – Бора.
К вечеру, окрасившему мир в разовый цвет, мы поняли, что до заката войти в бухту и бросить якорь не успеваем. Ложиться в дрейф до утра не было сил, заманчивые теплые огни электрического света, опоясывающие остров магически манили к себе, как сирены Одиссея, а запах земли и цветов дурманил голову.
Саша склонился над электронной морской картой, детально изучая отметки входа. Как и в любом другом коралловом атолле, вход в Бора- Бора опасный и сложный.
Я стояла на штурвале, очень хотелось срезать по диагонали и пойти на сближение с землей которая была уже так близко, но Саша заставлял продолжать двигаться вдоль земли на расстоянии 2 миль до обозначения входа в канал. Поравнялись зеленым и красным буями обозначающими начало входа, и повернули на 90 %. Саша принял штурвал, а от меня требовалось ежеминутное взятие фикса и перенос его на карту. Как только мы зашли за границу кораллового рифа опоясывающего кольцом остров, волны стихли и мы заскользили по ровной черной воде, отражающей цветные огоньки одно ярусного прибрежного городка. Вершина острова была таинственно погружена во тьму.
Стрелка на электронной карте указывающая наше положение в канале, почти полностью накрывала канал. Он витиевато петлял среди прорубленных кораллов. На малых оборотах мотора течение несло нас почти 4 узла. Я едва успевала занести новые координаты нашего положения в канале на карту, как позиция уже радикально менялась и наступала угроза наскочить на выступающие из воды кораллы.
Мы держали курс на нарядную гирлянду огней и остроконечный купол Протестантской церкви, очевидно это был центр острова. К нашему удивлению не обнаружили ни одной мачты, хотя на карте была обозначена якорная стоянка. Это могло означать, что якорную стоянку запретили, убрали, перенесли. Нам не хотелось иметь проблем, но после трудностей предшествующих дней проводить расследование тоже. Встав в нескольких десятках метров напротив главной площади, мы сбросили якорь который погрузился на высоту 10 этажного дома и зарылся в коралловый песок на глубине 28 метров. Наконец наступил отдых нам и нашим уставшим парусам.
, его мир захлебывался от пронзительной энергии: звучали ритмично барабаны, женщины пели и видимо танцевали, мимо нас проносились катера наполненные спешащими на праздник, и хотя по всей вероятности праздник был организован в честь нашего прибытия на Бора- Бора, мы решили насладиться им с борта яхты. Впервые за последние несколько суток наш сон нарушали не порывы ветра и удары волн, а мелодичные песнопения народа, в алфавите которого чуть больше десятка букв и почти все они гласные.
Фото на зеркале сайта "Фото и видео"
Анжелика Плахова