Порт Нью Хафен был погружен в глубокий сон. Саша отправился на поиски табака. Его остановила машина с охранниками. Выйти за территорию порта ему не позволили, но сигаретами угостили. По законам этой станы мы не имели права сами искать таможню, должен прийти агент. Порт постепенно оживал. Появились рабочие в спецовках, стали заниматься ремонтом и перестановкой контейнеров. Несколько раз подъезжали машины с людьми в униформах, но ничего толком не прояснилось. Сегодня суббота, а понедельник «День освобождения от рабства» - национальный праздник. Все офисы будут закрыты три дня.
Солнце ярко осветило новый день. Зелень резала глаз. Летали стрекозы. Кружевной мост на арочных сваях, парил над рекой, соединяя два берега. Он был такой высокий, что вполне мог пропустить « Queen Merry» - самый большой океанский лайнер на свете. Совсем рядом, почти полностью перегородив реку, лежало огромное давно затонувшее судно. Что мы не врезались в него ночью, при таком сильном течении было просто чудом. Во время второй Мировой Войны, когда немцы захватили Голландию, и решили что колония Суринам переходит в их руки, направили военное судно, чтобы как говориться пощупать добычу руками. Они не знали, что в стране находятся Американские военные силы. Команда корабля оказалась в плену, но одному удалось вырваться и потопить корабль. Мы оказались первой яхтой пришедшей в этот порт, со дня его основания. Порт был построен более 20 лет назад. Что делать мы не знали. Спать почему-то не хотелось. Стали понемногу прибирать на палубе, зачехлять паруса, ожидая реакции властей. Течение в реке немного ослабло. Мутная глинистая вода проносила целые острова травы. Лиановые растения огромными полянами отправлялись в далекое плавание. Бревна, ветки, городской мусор, все стремительно проносилось мимо нас. Жара начала давить. Вода опустилась на 2,5 метра и нашему взору открылась колоннада из бетонных свай, на которых держался пирс. Выбраться на пирс с яхты стало невозможно. Течение так сильно отжимало яхту, что подтянуть канат не хватало человеческих сил. Про нас видимо забыли, или наступил обеденный перерыв. Порт опустел. Находиться в яхте, где был страшный кавардак, не хотелось. Горы мокрой одежды, разбросанные инструменты, посуда, выломанные дверцы, хотелось бежать от этого, и хотя бы на время забыть, сколько предстоит срочной работы. Течение позволяло нам отравиться в сторону города. Мы, сняли лодку, плюнув на все запреты, отправились на знакомство со столицей Парамарибо. Низкий берег, покрытый густой зеленью, перекошенные высокие деревянные сваи, полуразрушенные строения, несколько пришвартованных бок о бок небольших торговых бразильских судов похожих на грецкие орехи. Мы проходили мимо огромного крытого городского рынка, где чувствовалось большое скопление народа, стоянку речного такси. Длинные узкие лодки непрерывно сновали от одного берега к другому. Привязали лодку к барже и, перебравшись через неё, оказались в симпатичном открытом ресторане где сидело несколько белых и индийцев, негры пили пиво у барной стойки. Ароматно пахло специями, сильно захотелось поесть. Узнав где можно поменять деньги, направились в сторону банка. Набережная, которую мы видели ночью, меня ошарашила. Я чувствовала себя словно ребёнок, который верил в Деда Мороза, и только что узнал, что Дед Мороз, это переодетый жирный сосед, вечно отвешивающий ему подзатыльники. Мое тонкое вологодское кружево превратилось в скелеты динозавров. Да, это были некогда прекрасной голландской архитектуры дома, но что от них осталось…
Сделав легкий экскурс в историю, мы узнали что Суринам, это бывшая колония Голландии, получившая независимость в 1975 году. В этот период, только за один год 40 тысяч белых покинули страну уехав в Голландию. В последующие годы страну покинула половина населения. Чувствовалось, что голландцы очень много сделали для развития этой страны. Прорыли каналы, построили шлюзы, просторные изящные дома, велосипедные стоянки. Ощущение, что это Голландия затерянная в джунглях.
В очень давние времена, между англичанами и голландцами 16 лет велась война за господство в Суринаме. Наконец сев за стол переговоров они договорились. Голландия получила Суринам, а Англия, земли, на которых сейчас построен Нью-Йорк.
Ближе к центру скопление людей увеличивалось. Торговцы разливным сиропом толкали впереди себя самодельные тачки, продавцы певчих птиц носили крошечные клетки. С легкостью, перепрыгивая через лужи, разноцветная нарядная толпа струилась по обеим сторонам дороги. Хотя мы были единственными белыми, на нас никто не обращал внимания, не тыкал пальцем, и вообще не замечал. После 23 дней проведённых в океане, нам показалось, что мы находимся на Невском проспекте в период новогодних распродаж. Мне хотелось фотографировать нарядных, с причудливо заплетенными волосами людей, но голод гнал Сашу к пункту обмена валют. Мы зашли в павильон, над которым весела вывеска « Обмен валют», но внутри оказалось помещение, больше похожее на лабораторию. В нём стояла аппаратура для взвешивания и обработки золота. Возникла идея попасть на прииски и намыть хоть крупинку золота. Нас направили в соседнюю комнату, где у китайца поменяли 50 евро на 187 суринамских долларов. Несколько красочных незнакомых банкнот, и три монеты с изображением парусника и двух индейцев. Теперь мы были платежеспособные, и решили вернуться в ресторан на террасе, туда, где запарковали лодку. Саша заказал свинину, а меня заинтересовало блюдо, которое ели за соседним столиком. Справившись о стоимости, я заказала крабов. Семь евро мне показалось вполне приемлемым за огромную гору клешней, тем более что никогда в жизни не ела крабов, и честно заслужила маленькую роскошь. На гарнир подали отварной рис, кусочек вареного банана и два вида неизвестные водорослей. Очень неловко ломая неудобными щипчиками клешни, которые разлетались под стол я, принялась выгрызать белое мясо обжигаясь острым соусом. Работать нам крабами предстояло часа на два. Но мы никуда не торопились, и с наслаждением попивали холодное рисовое пиво. Аристократы видимо специально внесли крабов в разряд изысканных блюд, чтобы ввести в смущение непосвященных. По началу я стеснялась своей неловкости, но на меня никто не обращал внимания, и я расслабилась, и вскоре постигла это науку. Приближался очень сильный дождь, который нужно было переждать. С террасы вдалеке была видна наша яхта. Обрушился тропический дождь такой силы, что полностью исчезла видимость. Потоки воды стеной стекали с навеса, вода не успевающая просочиться сквозь дощатый пол стала заливать террасу. Через час дождь закончился, и мы отправились на поиски супермаркета, но при изобилии крошечных магазинчиков открытых не каждом углу, не нашли ни одного, где было можно купить человеческой пищи: яйца, хлеб, курицу. Зайдя в здание городского рынка, мы словно оказались в самолетном ангаре. Под гигантскими сводами, в полумраке сидели многочисленные торговцы, но вместо ожидаемых мной колбасы, молока, творога, они торговали белыми камнями из кальция, пучками сухих листьев, коры и травы. Было страшно подумать, что в этой стране живут одни шаманы, и варят ядовитое зелье себе на обед. Я чудом разыскала знакомый мне ананас, овощи похожие на огурцы с волнистыми краями купить не решилась. Народу стало еще больше, люди никуда не шли, а просто тусовались на улице, и мы с трудом просачивались между ними. Голова пошла кругом от суеты, и мы отказались от поисков супермаркета. В пакете оставались остатки обеда, несколько крабовых клешней, которые я так и не смогла доесть. Мусор, а точнее пластиковые бутылки и упаковки, грудами лежали на тротуаре. Видимо страна не бедная, судя по количеству одноразовой посуды. Вычерпав воду из лодки, мы направились к яхте, в порту нас уже ждали, и велели немедленно уходить. Должно прийти большое судно для разгрузки. Куда уходить нам никто не посоветовал. День клонился к вечеру, приближался сильный дождь. По течению мы проплыли вдоль города, но места где бросить якорь не нашли. Обычно, яхт – клуб находится в центре города, и является его украшением, но только не в этой стране. Мы вообще были единственной яхтой. Когда нас накрыло сильным дождем, решили пришвартоваться к буксиру, пилотирующему большие суда, но нас немедленно недружелюбно выдворили. Чуть поодаль не другом берегу находилась ещё одна пристань, но оттуда нас выдворили в более мягкой форме. Оставалось подниматься в устье реки и идти в соседнюю реку, где по карте в 10 километрах была обозначена якорная стоянка. Течение стало встречным и быстро усиливалось. Стало совсем темно. Саша сверялся с компьютерной картой, я стояла за штурвалом. Накатила сумасшедшая усталость. Третьи сутки мы совсем не ложились спать, не считая 12 дней бессонных дней в океане. Хотелось бросить якорь прямо посреди фарватера. Мы прошли 7 километров. Течение стало таким сильным, что яхта перестала двигаться вперёд. Сместившись на несколько метров от фарватерной линии, бросили якорь и легли спать. Яркий солнечный свет разбудил меня. Я села под мачтой с наслаждением поглощая ароматный ананас. На обеих сторонах находились пристани. С одного берега Маринбург, а с другой селение Махрита. Нужно было заниматься делами, но желание выйти на землю пересилило чувство долга. Маринбург оказался небольшим селением с одной главной улицей, одним супермаркетом, маленькими семейными японским и китайским ресторанами. Просторные одноэтажные домики с навесами от дождя. В году более двухсот дождливых дней. Страна, населенностью около полумиллиона, очень многонациональная: индийцы, китайцы, негры, индонезийцы. В глубине страны, в прериях несколько поселений индейцев, среди непроходимых болот обитают потомки беглых рабов. В 18 веке, индийцы приезжали на заработки, нелегально. Англичане, добились от голландских властей медицинского обслуживания и правовой защиты для своих колонистов. Индонезия, являлась колонией Голландии. Индонезийцы приезжали по пяти или десятилетнему контракту. Их доставляли бесплатно, наобещав золотые горы. Два с половиной цента получал работник в день, и два с половиной цента натекали и хранились у плантатора, с условием получения всех денег по окончании контракта. Когда же контракт заканчивался, то выплачивалось меньше половины оговоренной суммы. Возвращаться домой было не на что, так как билет нужно было покупать за свой счет. Так в Суринаме появились индонезийцы. Их называют японцы, точнее явонцы. Постепенно они перемешались с индийцами, заключая смешанные браки. На следующий день мы отправились на другой берег в деревню Махрита. Хоть наше появление в этих местах было исключительным событием, никто не подошел к нам, и не заговорил, до тех пор, пока мы сами не обратились к ним. Так завязался контакт, а потом тесная дружба. С этого момента, целые делегации по несколько раз в день посещали нас. Особый восторг они испытывали наблюдая, как двигается рыба на дисплее эхолота. Когда мы посещали деревню, нам готовили угощение, «роти» - национальную индийскую еду, кокосы, апельсины, речевого рака, который не мог уместиться в моей руке, делились дождевой водой. А после охоты на кайманов, мы были ещё более обласканы и любимы. Изготовленные мной сумочка и браслет из кожи крокодила, произвели фурор. Прощаясь, мы клятвенно обещали вернуться, и ещё раз сходить на охоту, но уже на больших 4-5 метровых, большеголовых крокодилов. Обычно, туристы при охоте на кайманов лишь наблюдают момент захвата крокодила петлёй, и отпускают его на волю. Никто не ест крокодилового мяса, никто не знает, как разделывать шкуру. Никому не приходило в голову после охоты забирать крокодила живьём. Я уверена, что в этой деревне нас будут ждать, всматриваясь с причала, не идет ли яхта с мачтами, на которой путешествуют русские. Первые представители этой огромной страны, о существовании которой они даже не подозревали. Выяснилось также, что соседний причал, в пятистах метрах от деревни Махрита ничто иное, как экологический отель, бывшая плантация, сохранившая строения с начала 18 века. В какой-то период там находилась жандармерия, охраняющая нелегалов из Индии. 4 года назад, хозяин-голландец купивший эту землю в 1975 году, в период развала страны, получил от государства 1миллион евро субсидий, для реконструкции зданий, для сохранения голландской архитектуры за приделами страны. Теперь «Фредериксдорп» находится под охраной ЮНЕСКО. Сюда, для единения с природой приезжают в основном Голландцы. Так же, за 12 километров, через болота, они отправляются на лодке, на денёк другой, в домик на берегу океана. Созерцают океан, гигантских черепах выползающих на песчаный пляж откладывать яйца.
Солнце ярко осветило новый день. Зелень резала глаз. Летали стрекозы. Кружевной мост на арочных сваях, парил над рекой, соединяя два берега. Он был такой высокий, что вполне мог пропустить « Queen Merry» - самый большой океанский лайнер на свете. Совсем рядом, почти полностью перегородив реку, лежало огромное давно затонувшее судно. Что мы не врезались в него ночью, при таком сильном течении было просто чудом. Во время второй Мировой Войны, когда немцы захватили Голландию, и решили что колония Суринам переходит в их руки, направили военное судно, чтобы как говориться пощупать добычу руками. Они не знали, что в стране находятся Американские военные силы. Команда корабля оказалась в плену, но одному удалось вырваться и потопить корабль. Мы оказались первой яхтой пришедшей в этот порт, со дня его основания. Порт был построен более 20 лет назад. Что делать мы не знали. Спать почему-то не хотелось. Стали понемногу прибирать на палубе, зачехлять паруса, ожидая реакции властей. Течение в реке немного ослабло. Мутная глинистая вода проносила целые острова травы. Лиановые растения огромными полянами отправлялись в далекое плавание. Бревна, ветки, городской мусор, все стремительно проносилось мимо нас. Жара начала давить. Вода опустилась на 2,5 метра и нашему взору открылась колоннада из бетонных свай, на которых держался пирс. Выбраться на пирс с яхты стало невозможно. Течение так сильно отжимало яхту, что подтянуть канат не хватало человеческих сил. Про нас видимо забыли, или наступил обеденный перерыв. Порт опустел. Находиться в яхте, где был страшный кавардак, не хотелось. Горы мокрой одежды, разбросанные инструменты, посуда, выломанные дверцы, хотелось бежать от этого, и хотя бы на время забыть, сколько предстоит срочной работы. Течение позволяло нам отравиться в сторону города. Мы, сняли лодку, плюнув на все запреты, отправились на знакомство со столицей Парамарибо. Низкий берег, покрытый густой зеленью, перекошенные высокие деревянные сваи, полуразрушенные строения, несколько пришвартованных бок о бок небольших торговых бразильских судов похожих на грецкие орехи. Мы проходили мимо огромного крытого городского рынка, где чувствовалось большое скопление народа, стоянку речного такси. Длинные узкие лодки непрерывно сновали от одного берега к другому. Привязали лодку к барже и, перебравшись через неё, оказались в симпатичном открытом ресторане где сидело несколько белых и индийцев, негры пили пиво у барной стойки. Ароматно пахло специями, сильно захотелось поесть. Узнав где можно поменять деньги, направились в сторону банка. Набережная, которую мы видели ночью, меня ошарашила. Я чувствовала себя словно ребёнок, который верил в Деда Мороза, и только что узнал, что Дед Мороз, это переодетый жирный сосед, вечно отвешивающий ему подзатыльники. Мое тонкое вологодское кружево превратилось в скелеты динозавров. Да, это были некогда прекрасной голландской архитектуры дома, но что от них осталось…
Сделав легкий экскурс в историю, мы узнали что Суринам, это бывшая колония Голландии, получившая независимость в 1975 году. В этот период, только за один год 40 тысяч белых покинули страну уехав в Голландию. В последующие годы страну покинула половина населения. Чувствовалось, что голландцы очень много сделали для развития этой страны. Прорыли каналы, построили шлюзы, просторные изящные дома, велосипедные стоянки. Ощущение, что это Голландия затерянная в джунглях.
В очень давние времена, между англичанами и голландцами 16 лет велась война за господство в Суринаме. Наконец сев за стол переговоров они договорились. Голландия получила Суринам, а Англия, земли, на которых сейчас построен Нью-Йорк.
Ближе к центру скопление людей увеличивалось. Торговцы разливным сиропом толкали впереди себя самодельные тачки, продавцы певчих птиц носили крошечные клетки. С легкостью, перепрыгивая через лужи, разноцветная нарядная толпа струилась по обеим сторонам дороги. Хотя мы были единственными белыми, на нас никто не обращал внимания, не тыкал пальцем, и вообще не замечал. После 23 дней проведённых в океане, нам показалось, что мы находимся на Невском проспекте в период новогодних распродаж. Мне хотелось фотографировать нарядных, с причудливо заплетенными волосами людей, но голод гнал Сашу к пункту обмена валют. Мы зашли в павильон, над которым весела вывеска « Обмен валют», но внутри оказалось помещение, больше похожее на лабораторию. В нём стояла аппаратура для взвешивания и обработки золота. Возникла идея попасть на прииски и намыть хоть крупинку золота. Нас направили в соседнюю комнату, где у китайца поменяли 50 евро на 187 суринамских долларов. Несколько красочных незнакомых банкнот, и три монеты с изображением парусника и двух индейцев. Теперь мы были платежеспособные, и решили вернуться в ресторан на террасе, туда, где запарковали лодку. Саша заказал свинину, а меня заинтересовало блюдо, которое ели за соседним столиком. Справившись о стоимости, я заказала крабов. Семь евро мне показалось вполне приемлемым за огромную гору клешней, тем более что никогда в жизни не ела крабов, и честно заслужила маленькую роскошь. На гарнир подали отварной рис, кусочек вареного банана и два вида неизвестные водорослей. Очень неловко ломая неудобными щипчиками клешни, которые разлетались под стол я, принялась выгрызать белое мясо обжигаясь острым соусом. Работать нам крабами предстояло часа на два. Но мы никуда не торопились, и с наслаждением попивали холодное рисовое пиво. Аристократы видимо специально внесли крабов в разряд изысканных блюд, чтобы ввести в смущение непосвященных. По началу я стеснялась своей неловкости, но на меня никто не обращал внимания, и я расслабилась, и вскоре постигла это науку. Приближался очень сильный дождь, который нужно было переждать. С террасы вдалеке была видна наша яхта. Обрушился тропический дождь такой силы, что полностью исчезла видимость. Потоки воды стеной стекали с навеса, вода не успевающая просочиться сквозь дощатый пол стала заливать террасу. Через час дождь закончился, и мы отправились на поиски супермаркета, но при изобилии крошечных магазинчиков открытых не каждом углу, не нашли ни одного, где было можно купить человеческой пищи: яйца, хлеб, курицу. Зайдя в здание городского рынка, мы словно оказались в самолетном ангаре. Под гигантскими сводами, в полумраке сидели многочисленные торговцы, но вместо ожидаемых мной колбасы, молока, творога, они торговали белыми камнями из кальция, пучками сухих листьев, коры и травы. Было страшно подумать, что в этой стране живут одни шаманы, и варят ядовитое зелье себе на обед. Я чудом разыскала знакомый мне ананас, овощи похожие на огурцы с волнистыми краями купить не решилась. Народу стало еще больше, люди никуда не шли, а просто тусовались на улице, и мы с трудом просачивались между ними. Голова пошла кругом от суеты, и мы отказались от поисков супермаркета. В пакете оставались остатки обеда, несколько крабовых клешней, которые я так и не смогла доесть. Мусор, а точнее пластиковые бутылки и упаковки, грудами лежали на тротуаре. Видимо страна не бедная, судя по количеству одноразовой посуды. Вычерпав воду из лодки, мы направились к яхте, в порту нас уже ждали, и велели немедленно уходить. Должно прийти большое судно для разгрузки. Куда уходить нам никто не посоветовал. День клонился к вечеру, приближался сильный дождь. По течению мы проплыли вдоль города, но места где бросить якорь не нашли. Обычно, яхт – клуб находится в центре города, и является его украшением, но только не в этой стране. Мы вообще были единственной яхтой. Когда нас накрыло сильным дождем, решили пришвартоваться к буксиру, пилотирующему большие суда, но нас немедленно недружелюбно выдворили. Чуть поодаль не другом берегу находилась ещё одна пристань, но оттуда нас выдворили в более мягкой форме. Оставалось подниматься в устье реки и идти в соседнюю реку, где по карте в 10 километрах была обозначена якорная стоянка. Течение стало встречным и быстро усиливалось. Стало совсем темно. Саша сверялся с компьютерной картой, я стояла за штурвалом. Накатила сумасшедшая усталость. Третьи сутки мы совсем не ложились спать, не считая 12 дней бессонных дней в океане. Хотелось бросить якорь прямо посреди фарватера. Мы прошли 7 километров. Течение стало таким сильным, что яхта перестала двигаться вперёд. Сместившись на несколько метров от фарватерной линии, бросили якорь и легли спать. Яркий солнечный свет разбудил меня. Я села под мачтой с наслаждением поглощая ароматный ананас. На обеих сторонах находились пристани. С одного берега Маринбург, а с другой селение Махрита. Нужно было заниматься делами, но желание выйти на землю пересилило чувство долга. Маринбург оказался небольшим селением с одной главной улицей, одним супермаркетом, маленькими семейными японским и китайским ресторанами. Просторные одноэтажные домики с навесами от дождя. В году более двухсот дождливых дней. Страна, населенностью около полумиллиона, очень многонациональная: индийцы, китайцы, негры, индонезийцы. В глубине страны, в прериях несколько поселений индейцев, среди непроходимых болот обитают потомки беглых рабов. В 18 веке, индийцы приезжали на заработки, нелегально. Англичане, добились от голландских властей медицинского обслуживания и правовой защиты для своих колонистов. Индонезия, являлась колонией Голландии. Индонезийцы приезжали по пяти или десятилетнему контракту. Их доставляли бесплатно, наобещав золотые горы. Два с половиной цента получал работник в день, и два с половиной цента натекали и хранились у плантатора, с условием получения всех денег по окончании контракта. Когда же контракт заканчивался, то выплачивалось меньше половины оговоренной суммы. Возвращаться домой было не на что, так как билет нужно было покупать за свой счет. Так в Суринаме появились индонезийцы. Их называют японцы, точнее явонцы. Постепенно они перемешались с индийцами, заключая смешанные браки. На следующий день мы отправились на другой берег в деревню Махрита. Хоть наше появление в этих местах было исключительным событием, никто не подошел к нам, и не заговорил, до тех пор, пока мы сами не обратились к ним. Так завязался контакт, а потом тесная дружба. С этого момента, целые делегации по несколько раз в день посещали нас. Особый восторг они испытывали наблюдая, как двигается рыба на дисплее эхолота. Когда мы посещали деревню, нам готовили угощение, «роти» - национальную индийскую еду, кокосы, апельсины, речевого рака, который не мог уместиться в моей руке, делились дождевой водой. А после охоты на кайманов, мы были ещё более обласканы и любимы. Изготовленные мной сумочка и браслет из кожи крокодила, произвели фурор. Прощаясь, мы клятвенно обещали вернуться, и ещё раз сходить на охоту, но уже на больших 4-5 метровых, большеголовых крокодилов. Обычно, туристы при охоте на кайманов лишь наблюдают момент захвата крокодила петлёй, и отпускают его на волю. Никто не ест крокодилового мяса, никто не знает, как разделывать шкуру. Никому не приходило в голову после охоты забирать крокодила живьём. Я уверена, что в этой деревне нас будут ждать, всматриваясь с причала, не идет ли яхта с мачтами, на которой путешествуют русские. Первые представители этой огромной страны, о существовании которой они даже не подозревали. Выяснилось также, что соседний причал, в пятистах метрах от деревни Махрита ничто иное, как экологический отель, бывшая плантация, сохранившая строения с начала 18 века. В какой-то период там находилась жандармерия, охраняющая нелегалов из Индии. 4 года назад, хозяин-голландец купивший эту землю в 1975 году, в период развала страны, получил от государства 1миллион евро субсидий, для реконструкции зданий, для сохранения голландской архитектуры за приделами страны. Теперь «Фредериксдорп» находится под охраной ЮНЕСКО. Сюда, для единения с природой приезжают в основном Голландцы. Так же, за 12 километров, через болота, они отправляются на лодке, на денёк другой, в домик на берегу океана. Созерцают океан, гигантских черепах выползающих на песчаный пляж откладывать яйца.
Продолжение следует.
Анжелика Плахова
Комментариев нет:
Отправить комментарий